The following article is translated into Russian from the English Original, written by Kevin Carson.

Есть замечательная фраза о том, как на самом деле работает капитализм в реальном мире (я не уверен, кто первым её произнес, но подозреваю что Ноам Хомский): «Социализация рисков и издержек, и приватизация прибылей».

Это довольно хорошее описание того, что делает государство в системе ныне существующего капитализма, в отличие от свободного рынка. Почти всё, что мы связываем с проблематикой корпоративного капитализма — эксплуатация труда, загрязнение окружающей среды, плановое захоронение опасных отходов, экологическая катастрофа, безоглядное исчерпание природных ресурсов — всё это результат социализации издержек и рисков и приватизации прибыли.

Почему же последовавшие в результате технического прогресса кибернетическая революция и громадный прирост производительности не привели человечество к пятнадцатичасовой рабочей неделе или к радикальному удешевению подавляющего большинства необходимых для жизни вещей? Ответ в том, что экономический прогресс идёт как источник для ренты и прибыли.

Социализм является естественным следствием свободной рыночной конкуренции. За краткое время инноватор получает большую прибыль в награду за то, что стал первым на рынке. Затем, по мере того как конкуренты перенимают инновацию, конкуренция сводит эти прибыли к нулю, а цена стремится к новому, более низкому уровню издержек, ставшему возможным благодаря этой инновации (эта цена включает, разумеется, эксплуатационные расходы производителя и амортизацию капиталовложений). Поэтому на свободном рынке экономия затрат труда, требуемого для производства любого данного товара, быстро социализируется в форме уменьшенных затрат труда на покупку.

Только когда государство насаждает искусственные дефициты, искусственные права собственности и барьеры для конкуренции, для капиталиста становится возможным присваивать часть экономии издержек в качестве постоянной ренты. В этих условиях капиталисту позволено осуществлять монопольное ценообразование. То есть вместо того чтобы под действием конкуренции назначать цену своих товаров в соответствии с истинными издержками их производства (включая затраты на своё проживание), капиталист ориентируется в ценообразовании на способность покупателя платить.

Эта форма огораживания с помощью «интеллектуальной собственности» является причиной того, почему компания Nike может заплатить владельцу потовыжималки несколько баксов за пару кедов, а затем выставить их за 200 долларов. Основная часть денег, которые вы платите, — это не реальная стоимость труда и материалов, а плата за торговый знак.

То же верно в отношении искусственного дефицита земли и капитала. Как заметили Давид Рикардо и Генри Джордж, существует некое рентное накопление на основе естественного дефицита земли как непроизводящего товара. Среди последователей Джорджа есть существенные разногласия: есть сторонники мютюэлистского принципа «захвата и использования» и другие либертарии, занятые вопросами, возможно ли и как избавиться от этих рент естественного дефицита. Но искусственный дефицит, основанный на частном огораживании и удерживании вне использования свободной и неулучшенной земли, или на квази-феодальных правах лордов изымать ренту от законных владельцев, собственно обрабатывающих пахотные земли, — огромный источник несправедливой ренты, возможно основная часть от общей ренты на землю. И вне зависимости от других шагов, которые мы можем предлагать, все принципиальные либертарианцы являются сторонниками отмены этого искусственного дефицита и — по меньшей мере — того, чтобы позволить рыночной конкуренции со стороны свободных земель снижать размер ренты на землю до её уровня при естественном дефиците.

Мы также приветствуем открытие источника кредитования для нестеснённой рыночной конкуренции, отмену входных барьеров для создания кооперативных организаций, выдающих займы, и отмену законов о легальных тендерах всех видов, чтобы рыночная конкуренция свела на нет основную часть от общей процентной ставки на деньги.

Но требование социализации ренты и доходов может негативно рассматриваться капиталистами как «классовая борьба», их вполне устраивает социализация операционных издержек. Главная причина того, что современное производство так централизовано, а компании и рыночные ниши так велики, в том, что государство субсидирует транспортную инфраструктуру за счёт общественности, и поддерживает искусственно низкие затраты на доставку товаров на дальние расстояния. Это делает масштабных неэффективных производителей искусственно конкурентоспособными против малых производителей на местных рынках, в которые они вторгаются с помощью государства. Вот почему у нас есть гигантские розничные сети, выжимающие местных торговцев из бизнеса, с помощью их международных оптовых операций «складов на колёсах» для распространения товаров, произведённых на потовыжималках Китая.

За последние сорок лет происходила потеря биоразнообразия, сведение лесов и загрязнение углекислым газом, поскольку экосистема в целом является не имеющей владельца свалкой, а не регулируемой общественной собственностью. Государство обычно присваивает «право собственности» на леса, залежи полезных ископаемых и прочее — зачастую в ущерб местному населению, проживающему на этих территориях — а затем даёт привилегированный доступ добывающим отраслям, которым позволяется копать карьеры для добычи ресурсов, не покрывая полностью все издержки, при этом возникающие.

Может показаться удивительным, но есть сильное сходство между этим свободнорыночным видением изобилия и марксистским видения полного коммунизма. Карл Менгер писал, что экономические товары (т.е. товарах, подлежащих экономическим расчётам ввиду их дефицитности) могут становиться неэкономическими (т.е. что их избыток и близкие к нулю издержки производства сделают стоимость расчётов выше, чем стоимость производства, если таковая будет). Это похоже на широкий диапазон мнений среди социалистов в движении свободной культуры/открытого исходного кода/P2P (торрентов). Они видят коммунистическую модель производства, осуществляемую в Linux и других разработках с открытым исходным кодом, как ядро новой посткапиталистической постдефицитной социальной формации. Во многом подобно тому как капиталистическое производство началось на малых островах внутри более крупных феодальных экономик, а затем стало ядром новой доминирующей социальной формации, основанное на общей собственности производство равными участниками является ядром, вокруг которого со временем кристаллизуется посткапиталистическая экономика.

И мы, сторонники свободного рынка, также являемся информационными коммунистами. Мы хотим, чтобы преимущества знаний и технологий были полностью социализированы. Наибольшая единичная доля прибыли в текущей модели корпоративного капитализма — внедрённые ренты на искусственный дефицит знаний и технологий.

В обществе, где больше не субсидируются отходы и планируемое исчезновение, где нет барьеров для конкуренции, чтобы социализировать все преимущества технологического прогресса, мы вероятно сможем насладиться нашим нынешним уровнем жизни при пятнадцатичасовой рабочей неделе. И в обществе, где доминирующим способом производства является ремесленное производство с помощью дешёвых CNC-механизмов общего назначения (как Кропоткин предвидел столетие назад в его книге «Поля, фабрики и мастерские»), разделение труда и дихотомия между умственным и физическим трудом будет гораздо менее выраженной.

Вместе эти два следствия свободнорыночной конкуренции в социализации прогресса приведут к обществу, напоминающему не анархо-капиталистическое видение мира, принадлежащее братьям Кох и Халлибертон, а скорее видение Маркса коммунистического общества изобилия, в котором каждый может «делать сегодня одно, а завтра другое, утром охотиться, днём рыбачить, пасти скот вечером, критиковать после ужина, как мне вздумается, не становясь никогда ни охотником, ни рыбаком, ни пастухом, ни критиком».

Статья впервые опубликована Кевином Карсоном, 12 сентября 2012.

Перевод с английского Tau Demetrious.